taiyou-kai
МУЗЫКА / MUSIC
Западная музыка вошла в Японию через чёрный ход.
Часть 3. Люди и не только.
Юлия Лев
21.06.2025
Первым русским музыкантом-эмигрантом, обосновавшимся в Японии, был пианист Александр Михайлович Рутин. Сведений о его творческом пути на Родине немного. В трудах, основанных на японских данных, А. Рутина называют выпускником «Консерватории Ростова-на-Дону».
Прибыв в Японию в 1919 году А. М. Рутин тоже поселился в портовом городе Кобе, где к тому времени проживало свыше 200 выходцев из России и основал музыкальную школу, куда принимали русских и японских детей. Первый русский музыкант, поселившийся в регионе Кансай, проложил дорогу многим коллегам из России. Так, вслед за Рутиным, собственную музыкальную школу открыла в Кобе известная на Дальнем Востоке пианистка, выпускница Петербургской консерватории Е. Гринберг-Хуциева. Важную роль в музыкальной культуре Японии сыграли и другие российские музыканты, обосновавшиеся в Кансай позднее. Среди них скрипачи Александр Могилевский, Евгений Крейн, М. Векслер и др.
Приносила плоды и работа самого Рутина. Среди его учеников в Кобе – известные в Японии музыканты. Пианист продолжал и концертные выступления. При этом его исполнительская деятельность, как правило, была связана с Россией.
Александр Рутин (источник)
Рутин оказывал деятельную помощь российским артистам. Так в 1930 году он поручился за Александра Могилевского, представившись его родным братом.
Его дом стал центром притяжения для российских музыкантов. Часто встречи происходили в прибрежном городе Асия, где Рутин, как и другие эмигранты, летом снимал дачу. В числе его гостей были и пианисты, работавшие в Токио, в частности, Лео Сирота, нередко приезжавший в Кобе и другие города области Кансай с концертами и мастер-классами.
Результатом подобных встреч стало создание в 1929 году Общества русских музыкантов в Японии. Александр Михайлович Рутин скончался в 1932 году и похоронен вместе со своей супругой в Кобе, на кладбище для иностранцев.
Александр Могилевский
Дирижёр Иммануил Меттер родился в еврейской купеческой семье, настоящее имя — Менахим-Ман Юдович Меттер. Окончив юридический факультет Харьковского императорского университета в 1906 году, в тот же год он поступил вольнослушателем в Петербургскую консерваторию, но уже в мае 1907 года Меттер оставил учёбу. Некоторое время преподавал в Москве, а затем был приглашён дирижёром в Казанскую оперу, где женился на прима-балерине Елене Оссовской. В 1918 году супруги переехали в Харбин, где Меттер возглавил, состоящий из проживающих в городе русских и европейцев музыкантов, Харбинский симфонический оркестр.
Иммануил Меттер (источник)
В марте 1926 года Меттер перебрался в Японию, где его жена Елена уже некоторое время преподавала в школе традиционного японского женского шоу-театра «Такарадзука кагэкидан». Сначала он жил в городе Кобе, как и многие эмигранты из России и занимал пост дирижёра в оркестре Осакского отделения радиовещательной корпорации NHK. В том же году он возглавил любительский оркестр Киотского императорского университета. Кроме того, Меттер давал частные уроки, и среди его учеников были крупные японские музыканты, назвавшие Меттера «отцом западной музыки в регионе Кансай». В 1939 году Меттер покинул Японию и направился в США, где умер Лос-Анджелесе от сердечного приступа.
Чрезвычайно мало сведений можно найти о Михаиле Векслере, но его имя прославил композитор Киси Коити, который подавал очень большие надежды как дирижер и композитор. В 14 лет будущий композитор обучался игре на скрипке у Михаила Векслера, преподававшего в то время в городе Кобэ. В 1935 Коити Киси дирижировал во время записи собственных произведений с Берлинским филармоническим оркестром. За 28 лет жизни создал большое количество ярких произведений, среди которых выделяются скрипичные пьесы.
Павел Виноградов (источник: книга Concert Disciple De Vinogradof)
В 1921 году в Японии обосновался еще один известный пианист из России - Павел Михайлович Виноградов, характеризуемый И. Сухи как первый русский пианист-виртуоз, поселившийся в Японии. Сведений о его деятельно гораздо больше, возможно потому, что пианист дожил до 70-х годов 20 века.
П. Виноградов родился в 1888 году в Польше. В 1897 году поступил в Парижскую консерваторию, а в 1911 году с серебряной медалью окончил Московскую консерваторию. Решением Российского Императорского Музыкального Общества он был назначен директором Томского музыкального училища, но в 1915 году музыкант переехал во Владивосток, где руководил музыкальной школой, которая работала по программе консерватории. Исполнительская работа П. М. Виноградова во Владивостоке тоже была чрезвычайно активна. Перебравшись в Японию, музыкант поселился в городе Иокогама.
Выступления Виноградова имели большой успех. Особый интерес вызывало его исполнение сочинений русских композиторов, и прежде всего А. Н. Скрябина – композитора, в ту пору весьма мало известного японской публике. Планам Виноградова помешало катастрофическое землетрясение 1923 года, практически полностью разрушившее Токио. Пианист вернулся во Владивосток, где опять попытался заняться преподавательской работой. В 1924 году музыкант вновь покидает Россию. След его «надолго теряется», предполагается, что музыкант поселился в Китае. Однако другие источники сообщают, что Павел Виноградов направился совсем в другую сторону. Пианист занялся гастрольной деятельностью в Австралии, Новой Зеландии и территориях, находящихся в географическом пространстве нынешней Индонезии. Выбор региона, по всей вероятности, объясняется личными причинами. В 1917 году Виноградов сочетался браком с гражданкой Австралии. По всей вероятности, эта страна и послужила главным местом пребывания русского пианиста.
В 1937 г. Виноградов возвратился в Японию, где ему удалось устроиться в токийский колледж Мусашино. Позднее музыкант получает работу и в других учебных заведениях: Восточном музыкальном институте, Ниппонском университете (Ниппон Дайгаку), а также приобретает значительную частную практику. В этот период он проявил себя как выдающийся детский педагог. Он издал сборники пьес для учащихся, где материал располагался по возрастающей трудности. Наряду с западными сочинениями там были широко представлены произведения русских композиторов, а также его собственные материалы.
Композитор стремился синтезировать достижения европейской композиторской техники с интонациями традиционной музыки Японии. Среди японских сочинений Виноградова особо выделяется основанная на китайской легенде трехчастная симфоническая композиция «Насуно» для хора и оркестра, созданная в 1948 году. А также вариации на тему песни «Коджё но цуки» (荒城の月).
Плодотворная работа Виноградова в Японии продолжалась до его кончины, последовавшей в 1974 году. Среди его воспитанников – многие крупные деятели японской музыкальной культуры: дирижер и композитор Фукудо Кацуо, фортепианный педагог Кобаяси Ёсио и др. Японские ученики бережно чтят память своего русского учителя и в наши дни. Ученица Виноградова Сайто Акико в течение четверти века дважды год проводила концерты, посвященные памяти русского пианиста.
Сборник пьес для фортепиано Павла Виноградова
В 1927 году в Иокогаму прибыло музыкальное семейство Шапиро – двоюродные братья Константин и Максим и жена Константина Лидия. Константин был виолончелистом, Лидия и Максим – пианистами. Все трое быстро вписались в местную музыкальную жизнь. Константин начал концертную деятельность, Лидия открыла в Иокогаме музыкальную школу. Наибольший вклад в развитие искусства Страны восходящего солнца внес Максим Шапиро, ставший одной из наиболее крупных фигур фортепианной культуры Японии 20-х и 30-х годов прошлого столетия.
Максим Шапиро (1898-1958) учился в Московской консерватории, а после революции вместе с братом эмигрировал в Германию, и в Японию они прибыли уже из Берлина. Поселившись в Кобе, Максим Шапиро практически сразу завоевал широкую популярность как исполнитель и преподаватель. Он выступал как солист, в камерном ансамбле со своим двоюродным братом и другими артистами, аккомпанировал певцам. В концертных выступлениях пианиста часто звучала русская музыка: фортепианные пьесы А. Рубинштейна, А. Лядова и др. Важную роль в его исполнительской деятельности играла и музыка японских композиторов, в частности сочинения Ямады Косаку. Постоянным партнером российского пианиста был известный оперный певец того времени Фудзивара Ёсиэ. Это совместное музицирование, которое показывает глубину проникновения иностранного пианиста в музыкальную жизнь Японии. В 1939 г. М. Шапиро уехал в США, где продолжил интенсивную концертную деятельность.
Максим Шапиро (источник)
Разумеется, в Японии А. Рутина, и П. Виноградова, и М. Шапиро воспринимали, прежде всего, в качестве носителей и проводников европейской музыкальной культуры. Однако главные направления их деятельности были обусловлены традициями русской фортепианной школы. Находясь в Японии, и Рутин, и Виноградов, и Шапиро во многом продолжали ощущать себя частью российского культурного пространства. Это и роль А. М. Рутина в образовании «Союза русских музыкантов», и целенаправленное включение сочинений русских композиторов в педагогические сборники, составляемые П. Виноградовым, и постоянная пропаганда русской музыки в исполнительской деятельности всех трех пианистов.
Ещё один пианист, сыгравший огромную роль в становлении японской фортепианной школы – Леонид Крейцер, который родился 1884 году в Петербурге, в обеспеченной и образованной еврейской семье. В 1906 г. Леонид Давидович перебрался в Германию и уже будучи прославленным педагогом в 1931 году впервые посетил Японию. Поводом стало приглашение в открывшуюся в Токио частную школу. Однако руководители Токио онгаку гакко обратились к Крейцеру с просьбой провести цикл лекций о фортепианном искусстве. В течение месяца Крейцер прочитал двадцать лекций, длившихся по четыре часа. Выступления имели поистине оглушительный успех. И в том же 1931 году была издана на японском языке работа Крейцера «Сущность фортепианной техники».
Возвращение в Берлин было омрачено политическими известиями. В 1933 году, после прихода национал-социалистов к власти, Крейцер был уволен из Высшей школы музыки, покинул Германию и вернулся в Ленинград. Однако после неудачи на родине Леонид Давидович вновь отбыл в Японию. В тот приезд он сосредоточился на исполнительской деятельности, сыграв совместно с токийским симфоническим оркестром Третий, Четвертый и Пятый концерты Л. Бетховена (дир. Хидемаро Коноэ). В 1938 г. Л. Д. Крейцер вошел в число профессоров главного национального музыкального учебного заведения - Токио онгаку гакко.
Лео Крейцер (источник)
Развертывание творческой работы Крейцера и Сироты знаменовало качественный скачок в становлении национальной фортепианной культуры. Ранее японские ценители вынуждены были у себя на родине довольствоваться лишь единичными гастрольными выступлениями звезд европейского пианизма. Теперь же широкая общественность получила возможность постоянно оценивать и сравнивать искусство двух мастеров, принадлежавших к числу крупнейших фигур мировой фортепианной школы.
Л.Сирота покорял публику виртуозным размахом, яркостью, страстностью и лирической задушевностью выражения. Л. Крейцера сохранившиеся записи характеризуют как серьезного, чрезвычайно основательного музыканта. Его трактовки отличаются редкостной законченностью, скрупулёзной проработкой подробностей, незаурядным техническим мастерством.
Условия продвижения русской фортепианной школы в Японии в эту эпоху трудно назвать благоприятными. Кадровая политика японских властей была прежде всего направлена на сотрудничество с германскими и австрийскими пианистами. Тем не менее, в период становления национальной фортепианной школы Японии именно представители русской фортепианной школы выступили едва ли не главным транслятором традиций европейского пианистического искусства. Связано это, в первую очередь, с высочайшим профессиональным уровнем и стечением исторических обстоятельств: то, что именно Япония стала «центром притяжения» для российских пианистов, во многом явилось следствием трагических перипетий эпохи – эмиграции из России в связи с революционными событиями, нацистскими преследованиями в Германии.
В мае 1944 г. после категорического правительственного приказания Леонид Давидович был уволен из Токио онгаку гакко и интернирован как лицо, не имеющее гражданства Японии или союзных стран. Лишились работы и другие профессора-евреи – Л. Сирота, К. Прингсхейм, Й. Розеншток. Положение переменилось только после окончания войны. В 1948 г. дирекция Токио онгаку гакко принесла официальные извинения всем изгнанным профессорам и призвала их вернуться к плодотворной преподавательской деятельности на благо Японии. Л.Сирота отверг это предложение, отбыв в США. Надо сказать, что всё это страшное время пианист вынужден был жить в домике в Каруизаве и выжил только благодаря ученикам, которые снабжали его дровами и едой.
Л. Д. Крейцер же приглашение принял и в 1945 г. устроился на работу в музыкальный колледж Кунитати. Рубеж 40-50-х годов, когда начался последний этап педагогической работы пианиста, знаменовавший новую эпоху в истории японской фортепианной школы. У него училась Танака Кийоко, которая позднее стала первым в истории страны японским лауреатом престижных международных конкурсов. В числе других его воспитанников, завоевавших признание не только на родине, но и за рубежом, – Фудзико Хемминг.
Пианино марки Крейцер
Крейцер пользовался в Японии величайшим почитанием и как пианист-концертант, и как педагог, и как человек. Из воспоминаний его ученика Накаяма Ясуко: «Невозможно забыть его по-отечески добрый взгляд после тяжёлых занятий, дым ароматной сигары, высокий, как бы ―детский голос, когда он напевал мелодию того, что я играл. В исполнении больше всего запомнилась красота звука – глубокого, насыщенного, мягкого, извлекаемого его толстыми пальцами с широкими ладонями, всегда наполненного жизнью. В манере игры чувствовалось славянское эмоциональное начало». Примечательно, что японский ученик подчеркивает славянские корни творческой личности учителя, воспринимая его как продолжателя традиций российской фортепианной школы.
Л. Д. Крейцер скончался в 1953 г. Япония достойно отметила его кончину. В 1956 г. перед Токийским университетом искусств была установлена скульптурная композиция в память выдающегося музыканта. Именем Крейцера названа японская марка фортепиано. В 1969 г. изданы на японском языке оба его главных методических труда.
В годы, когда Л. Д. Крейцер начал работу в Японии, профессиональный уровень национальной фортепианной школы этой страны был абсолютно несопоставим с тем, что имело место в европейских странах. Первые подлинно значимые успехи японских пианистов на международной арене относятся к середине 50-х годов ХХ столетия, когда русский пианист уже ушёл из жизни. Но значение его в этом плане трудно переоценить. В процессе подготовки выхода японской школы на мировой уровень Л. Д. Крейцер – представитель русской пианистической школы, работавший в Японии, – явился одной из ключевых фигур.
В мае 1914 г в японской прессе появилось имя Федора Шаляпина, но речь шла не о его мастерстве, а об огромных доходах. В списке самых высокооплачиваемых деятелей искусств он на втором месте в мире после Энрико Карузо. Годовой заработок итальянского тенора равнялся 5000 иен, а доход русского баса — 4000 иен (на сегодняшний день 11,4 млн иен).
Турне Шаляпина по Япониив 1936 г. организовал Авсей Стро, а спонсором гастролей стала газета «Асахи».
Судя по всему, Шаляпин без особого энтузиазма собирался в Японию. В одном из писем он признавался: «Вот уже несколько дней снова дома, к сожалению, послезавтра опять еду, и на этот раз очень далеко — в Китай и Японию. Буду назад в Париже не ранее конца мая месяца… Признаться, я так устал от путешествий, что и Япония, и Китай как-то не вызывают во мне интереса. Еду, потому что надо пополнить к 46-му году моих скитаний недостающие для комплекта места на глобусе. После этой поездки смогу сказать — да! объехал весь мир!»
Портрет Федора Шаляпина (Борис Кустодиев, 1921)
Несмотря на высокое мастерство и огромный опыт выступлений перед публикой, в день первого концерта в Японии Шаляпин очень волновался. 27 января с утра он заперся в своем номере и никого не принимал. «Маэстро прибыл в 19.20 бледный, мрачный и до предела взволнованный», — вспоминал о первых минутах Годзинский — аккомпаниатор певца. Но очень быстро Шаляпин взял себя в руки и вышел на сцену. Он исполнил 14 произведений, и с каждым разом голос звучал все выразительней. Когда очередь дошла до “Блохи” Мусоргского и русской народной песни “Эй, ухнем!”, слушатели были полностью в его власти» (Асахи симбун 1936).
6 февраля на студии японского филиала американской граммофонной компании Victor Шаляпин записал на пластинку «Эй, ухнем!» и «Песню о блохе» Мусоргского. Эта запись оказалась последней в шаляпинской дискографии. На следующий день в три часа дня на фирменном поезде «Фудзи» вся группа покинула Токио. Теперь предстоял один концерт в Нагоя и четыре в Осака. В районе Кансай Шаляпину удалось посвятить досуг знакомству с историческими достопримечательностями. Сильное впечатление произвела на него поездка в Нара. Все вызывало неподдельный интерес — Великий Будда в храме и парк с оленями.
Гастроли великого певца оставили большой след в памяти японцев, но если сейчас в поиск ввести имя Шаляпина на японском, то прежде всего выскакивает «стейк», а затем сведения википедии.
«Шаляпин стейк»
В книге «100 лет гостиницы Империал» история возникновения этого блюда была описана следующим образом: «Во время пребывания в гостинице «Империал» Шаляпин каждый день ел блюда на гриле. Однажды он попросил приготовить ему какой-нибудь совершенно иной стейк, потому что у него плохие зубы. Шеф-поваром тогда на линии гриля был Такаяма (Цуцуи) Фукуо. Он стал придумывать новое блюдо. Сначала у него в голове появилась ассоциация с японским блюдом сукияки, где с мясом лук поджаривают, и лук с мясом прекрасно сочетаются. Потом он мясо отбил, истончил до крайности, утопил его в подушке из мелко протертого на терке лука, поперчил, посолил и поджарил, поливая смесью из лука и сливочного масла. Подал Шаляпину без соуса. Так подавал каждый день, спрашивая мнения, и совершенствуя вкус. Про это прослышал менеджер отеля и назвал этот стейк без соуса «Шаляпин стейк». Когда Шаляпин второй раз приехал в отель, менеджер попросил его разрешения официально назвать это блюдо его именем. Шаляпин с радостью согласился».
Японские гастроли стали последними гастролями великого певца. После них остались пластинка и «Шаляпин стейк». Про пластинку никто сейчас не вспоминает. Но «Шаляпин стейк» радует гостей гостиницы «Империал» каждый день. И когда японцы приезжают в Россию и смотрят портреты Шаляпина в Третьяковке и в Русском музее, они с большим интересом всегда слушают рассказ гида про Шаляпина, потому что имя это уже им знакомо. По названию стейка, увы…